Глава 1.
Вопрос жизни и смерти.
Автор предупреждает: ни одной
из нижеуказанных точек зрения
она конкретно не придерживается.

   Когда тебя зовут Злоба, то весь мир относится к тебе соответствующе. Родители не могли прокормить шестого ребенка в семье, потому и назвали так дочку. «И впрямь на злобу ты нам родилась» - частенько шипела на меня старшая сестра. Но это продолжалось недолго: при первой же возможности избавиться от неугодного дитятка, родители не стали колебаться. Так я стала ученицей Ребекки…
   Она стояла у окна в коридоре, вечно юная и прекрасная. Черный шелк рубашки не шел ни в какое сравнение с цветом ее волос, цветом непроглядной мглы. И смерти… Светло-серые глаза казались темными на белой коже моей учительницы. Тонкие губы, казалось, навеки застыли в полу-усмешке. Сколько лет Ребекке? Я не знаю. Но однажды она вскользь упомянула в разговоре одного легендарного маршала, как своего близкого друга. Если Ребекка была с ним лично знакома, то ей никак не меньше трех сотен лет. А вдруг она еще до знакомства с ним была стара, как мир?! Впрочем, насчет старости я погорячи¬лась – старухой Ребекку назвать сложно.
  Услышав мои шаги, она, не оборачиваясь, спросила:
   - Как там наши детки? – она имела в виду ребятишек, которые могли бы стать ее новыми учениками.
   - Я их уложила спать. Зачем они вообще тебе нужны? – С ревностью в голосе спросила я. Ребекка поморщилась – она не любила, когда с ней на ты, но одновременно с тем нена¬видела вычурное выканье. С ней вообще было очень сложно жить, но я привыкла.
   - Когда у тебя будут свои ученики, ты поймешь меня. Но это будет очень нескоро, доро¬гая, очень… - Она сделала паузу и вновь заговорила. – Что ты думаешь об этой ребятне?
   Я пустилась перечислять.
   - Алиса боится вида крови, темноты и мышей…
   Ребекка усмехнулась.
   - Ты тоже боялась.
   - Ей место не на кладбище, а под мамкиной юбкой!
   - Что ж, под юбкой твоей мамки было тесновато…
   - Премил роняет все, что только можно уронить, путает простейшие вещи и похоже, что он полный недоумок.
   Ребекка не ответила. Воодушевившись, я продолжила:
   - А Шалопут – это отдельная история. Как он собирается учиться тому, во что не верит?
   Моя учительница первый раз за весь разговор повернулась ко мне:
   - То есть, ты считаешь, что никто из этих троих не может быть моим учеником?
   Я запоздало прикусила язык.
   - Я, конечно, не права. Это твои ученики, и это ты решаешь, учить их или нет…
   - Почему же, - доброжелательно улыбнулась Ребекка, - ты тоже моя ученица, и имеешь право голоса. Так что, ну их?
   Я неуверенно кивнула. Ребекка одобрительно похлопала меня по плечу.
   - До полуночи еще два часа. Возьми свою сумку и выходи во двор. Нам предстоит про¬гулка.
   Прогулки с Ребеккой – всегда приключение. Иногда увлекательное и веселое, иногда – опасное или романтичное. Но я не помню, чтобы хоть раз пожалела о том, что пошла куда-то с наставницей.
   - Куда мы идем? – С готовностью спросила я.
   - В деревенскую корчму.
   Неподалеку от замка расположилась довольно большая деревня. Ее жители логично ре¬шили, что лучше жить под крылом у сильной некромантки, которая ничего с них не берет, но если что – защитит, чем рядом с каким-то феодальчиком, который заму¬чает их регу¬лярными оброками и при первой опасности будет отсиживаться у себя в замке, бросив крестьян на растерзание. В местной корчме вряд ли было что-то особенно выдающееся, и, хоть я там ни разу и не была, засомневалась:
   - А это будет…интересно?
   - О, поверь мне, дорогая, ты не пожалеешь. Во всяком случае, прогулка должна полу¬читься познавательной.
   Я спустилась по винтовой лестнице на этаж ниже. Ребекка жила в огромном замке со всеми удобствами, принадлежавшем некогда, если верить легендам, Ордену Создателя и Созидателя. Глупо было бы предположить, что здесь живем только я и Ребекка. Здесь полно слуг – от горничных до конюха. Специальность хозяйки замка немного пугает де¬ревенский люд, но ради заработка и защиты крестьяне готовы трудиться даже на некро¬мантку.
   Замок Ребекки называется Шпиль, и  состоит он из главного трехэтажного здания, где находятся все жилые покои, комнаты для гостей, оружейная и прочие помещения, без ко¬торых не может обойтись ни один приличный замок. На третьем этаже есть вход в длин¬ную галерею, ведущую в единственную башню (этажей эдак шесть), где жила и училась я, а так же работала Ребекка. 
   Я зашла в свою комнату. «Весьма живописно» - сказала однажды Ребекка, увидев моё обиталище. Сказано это было потому, что основой интерьера были книги. Они лежали по¬всюду, на полке, на полу, на столе, под кроватью, на подоконнике… Я очень любила чи¬тать, и могла не отрываться от книги весь день. Ребекка одобряла мою страсть к книгам, но очень не любила, когда я появлялась на занятия сонной и с уставшими глазами.
   Вытащив из-под кровати сумку, я собралась уходить, но мимоходом заглянула в зер¬кало. Любая магия, а некромантия и биомагия особенно, накладывают свой отпечаток на человека. Кто-то начинает гаснуть – как физически, так и морально. А кто-то, как я или Ребекка, начинает расцветать. Красива ли я ? Пожалуй, что да. Согласна, нескромно. Но зато справедливо. Светлые от природы (а не от всяческих настоев) волосы слегка завива¬ются, что придаёт им волнообразный вид. Правда, я не люблю ходить с распущенной «гривой», как выражается Ребекка, и всегда убираю их в хвост. Зеленые глаза (в прошлом – серые. Оригинальный побочный эффект магии) имеют солнечный теплый оттенок, хотя из-за учебы я уже лет десять вижу солнце лишь из окна – Ребекка не любит дневные про¬гулки. Лицо овальное и немного бледное – опять-таки сказывается недостаток солнца. Ростом не вышла, но ничего переживу. Донельзя довольная своей внешностью, я наки¬нула на плечи серый плащ из мягкой ткани с капюшоном и вышла во двор.
   - Долго, – констатировала Ребекка, - все прихорашиваешься?
   - Нет. – Я немного обиделась. Моя наставница прекрасно знает, что я никогда не прила¬гаю никаких усилий, чтобы хорошо выглядеть.
   - Ну и ладно, - отмахнулась Ребекка и громко позвала нашего конюха, - Викула!
   Крестьяне, работающие у нас, сперва никак не могли понять – зачем госпожа взяла ра¬ботать конюхом оборотня, ведь при его появлении  лошади начнут «храпеть, копытом бить и косить лиловым глазом»? Чушь! Су-е-ве-ри-я! Вот на кикимору у лошадей была бы такая реакция, а на оборотня – нет, потому что даже в зверином обличии человек-волк ни¬когда не тронет зверя. Разрушитель создал оборотней для охоты на своих собратьев-людей, к остальным тварям Создателя те абсолютно равнодушны. Викула прекрасно справлялся со своими обязанностями на конюшне. Правда, в ночи полнолуния приходилось приковы¬вать его в конюшне цепями, а наутро усиленно кормить мясом, но оборотень был готов переносить все мучения. Ребекка пообещала ему помочь стать обратно человеком. Она немалого достигла в биомагии, считая ее и некромантию родственными областями магии. Вполне возможно, что ее эксперименты помогут найти «лекарство» от обращения в зверя.
   Оборотень появился, как всегда, из ниоткуда. Высокий и крепкий он больше походил на кузнеца, чем на конюха. Еще совсем молодой – лет двадцать пять. Красивый, черноволо¬сый и смуглый. Жениться бы ему, да только узнав о том, что Викулу укусил оборотень, родители невесты отказали ему, и выдали дочь за другого. С горя парень подался в услу¬жение Ребекке, проделав нема¬лый путь от своего дома до Шпиля.
   Викула вел в поводу двух коней – Окаянного Ребекки и моего Чертяку. Моя учитель¬ница специально назвала так животных. У нее очень специфическое чувство юмора.
   - Викула, через три дня полнолуние.
   Оборотень резко дернулся, как от судороги.
   - Я… помню, госпожа.
   - Вот и хорошо. Напомни мне по возвращении, чтобы я дала тебе пробу зелья, - сказала Ребекка и, не опираясь на стремена, запрыгнула в седло.
   «Неужели у нее получилось?» - подумала я, неуклюже забираясь на спину Чертяки.
   Замок стоял на вершине холма, спустившись с которого по вымощенной булыжником дороге, можно было подъехать к окраинным дома деревни. Путь был близким, и потому уже минут через двадцать мы въехали в поселение, носившее название Урядное. Деревня не была бедной – несмотря на холмистую местность, не позволявшую заводить большие огородные участки, крестьяне приспосабливали под свою деятельность близлежащие поля. А для того, чтобы разводить скот были очень благоприятные условия: корма хва¬тало, нечисть как огня боялась земель Ребекки и потому не нападала на стада, а с лесным зверьем местные охотники худо-бедно справлялись. На редкость благополучный край.
   Местная корчма называлась «У Разрушителя за пазухой». Тонкий намек на покровитель¬ство Ребекки. На счастье крестьян, у неё было чувство юмора, и потому все остались живы. Почти.
   Вопреки моим ожиданием, корчма оказалась очень большой, чистой, и, благодаря боль¬шому количеству масляных ламп, светлой. В зале находилось около двух десятков столов (может быть чуть меньше) и длинный стол, заменяющий корчмарю и его помощнику стойку. Еще можно было увидеть дверь, за ней, очевидно, находилась кухня, из которой периодически выбегали с подносами двое мальчишек лет одиннадцати.
   В зале явственно пахло сосновой смолой и жареным мясом. Не¬смотря на поздний час, посетителей было немало. Среди них были и местные пьяницы, и сплетники, не мыслящие своего бытия без проблем чужой жизни, и простые крестьяне, забежав¬шие опрокинуть кружечку-другую пива, а, может, и присоединиться к одной из первых двух групп посетителей.
   Обитатели Урядного почтительно приветствовали некромантку. Ее здесь уважают. А еще одновременно опасаются и… не боятся. Зачем бояться того, кто защищает твою се¬мью на протяжении больше пяти поколений ? Мудро. И вдвойне мудро то, что Ребекку не забывают опасаться.
   Наставница провела меня к одному из немногих пустых столов, а сама направилась к корчмарю. Я с интересом осматривалась по сторонам, пока не увидела его.
   В наименее освещенном углу в полном одиночестве сидел человек. Безотказный способ «не привлекать» к себе внимания. Судя по разговорам местных, его никто не знал. При¬шел этот человек незадолго до нас, и еще ни с кем не заговаривал, что весьма огорчало, настораживало и раздражало всех урядинцев.
   Я не видела его лица – незнакомец был одет в плащ, вроде того, который носила я, только в белый. Из-под капюшона выбивались светлые волосы. Несмотря на сгорбленную фигуру, заметен высокий рост и широкие плечи. Человек сжимал в ладонях деревянную пивную кружку, по которой постоянно перебирал пальцами. За спинкой стула стоял до¬рожный посох.   Но привлек меня не внешний вид этого человека. А взгляд, его взгляд, постоянно перебегавший с Ребекки на меня и наоборот. Заметно, что урядинский гость заинтересован нами, но пытается не подать виду.
   Тем временем моя наставница завела разговор с корчмарем.
   - А что, любезный Осип, не тревожит ли что ваш благодатный край?
   Седоусый Осип усмехнулся.
   - Нет, ваша милость, ваш благодатный край ничто не тревожит. Разве что оборотень появился, но ничего, сами справимся.
   - Так уж и сами?
   - Дык, на прошлое полнолуние не погрыз никого, только Гриньку моего постращал ма¬ленько, да и то издалека. Да и на это, думается мне, людей не покусает.
   Некромантка раздраженно возвела глаза к небу.
   - Вы, что, думаете он вегетарианец?
   - Кто? Ну это вы – ведьма, госпожа Ребекка, вам виднее…
   - Ладно. Поглядим на вашего оборотня. Злоба! – позвала меня Ребекка. – Прогуляйся по деревне, поищи его.
   - Кто? Я?! Ты что, отправишь меня на улицу, где притаился оборотень?
   Похоже Ребекка удивилась не меньше меня.
   - Дорогая, с каких это пор ты боишься гулять ночью? И потом, до полнолуния еще три дня, так что опасности нет.
   Ну как ей объяснить, что мне просто-напросто лень?!
   - Ладно… - протянула наставница. – Но учти, дома мы еще поговорим.
   Она направилась к двери. Человек в плаще проводил ее взглядом. Затем, когда Ребекка вышла, перевел его на меня, но, заметив, что я тоже на него смотрю, сделал вид, что ни¬чего, кроме пивной кружки, его на этом свете не интересует. Тем временем две местные кумушки и корчмарь перемывали косточки некому Ванюше, один из мальчишек-разнос¬чиков умуд¬рился пролить суп на какого-то анахорета, который, в свою очередь пожелал парнишке «все мучения инферно пламенного, и чтоб сам Истязатель тебя на сковороде маслом по¬ливал». Но потом спохватился, вспомнил, что люди веры истинной не должны так гово¬рить, и попросил Создателя направить «чадо неразумное на путь истинный» и для полного комплекта сие чадо благословил. Если бы меня облили супом, то я, наверное, ос¬тановила бы этому растяпе сердце (Ребекка умеет прививать магию на уровне рефлексов), потом запустила бы снова и извинилась.
   Я продолжала свое наблюдение за человеком в плаще. Ему очень хотелось посмотреть на меня, но он не решался не то что поднять глаза, но даже просто пошевелиться. Один из разносчиков подбежал ко мне. Похоже, что именно тот, который облил анахорета. Хотя, не берусь утверждать точно - мальчишки близнецы. Оба кудрявые, рыжие и веснушчатые.
   - Госпожа что-нибудь желает?
   - Да, но мой кошелек ушел ловить оборотней, - мрачно проговорила я под жалобный ак¬компанемент голодного желудка. Ребекка не оставила мне ни медяшки. – Передайте, по¬жалуйста, тому господину в плаще, что он вполне может дышать и даже, Создатель с ним, смотреть на все, что угодно, включая меня.
   Рыжик побежал передавать. Я невольно усмехнулась, заранее предчувствуя удивление незнакомца. Однако, реакция оказалась совершенно непредсказуемой. Он просто пересел за мой стол.
   - Ты Злоба, верно? – спросил он, едва опустившись на стул. И, не дожидаясь ответа, представился сам, - Доброслав. Та женщина, - Ребекка, кажется? – маг?
   - Ну да, - я не стала изображать из себя пленного анахорета и скрывать то, что знает ка¬ждая урядинская собака. Мимоходом я отметила, что если судить по голосу, он не на¬много старше меня. – А ты кто?
   Доброслав замялся. Сейчас наверняка начнет врать.
   - Я…
   От признания (или лжи?) его спас женский крик. Одна из кумушек, сплетничавших с корчмарем, взвизгнула, и, схватившись за сердце, упала. Вторая тоже закричала. Я и Доб¬рослав одновременно кинулись к упавшей. Но он опередил меня. Опустившись на одно колено рядом с женщиной, он возложил ей на грудь ладони. Пальцы окутало золотистое сияние. Все люди в корчме синхронно ахнули… и облегченно выдохнули, когда кумушка открыла глаза.
   - А чегой-то было-то? – глупо моргая, спросила вторая.
   - Что бы ни было, больше не случится, - тихо проговорил Доброслав и обратился к ле¬жащей на полу женщине. – Идите, уважаемая, вы здоровы. Припадков больше не будет.
   - Лекарь? – осторожно спросил корчмарь.
   Парень как-то неуверенно кивнул.
   - Можно и так сказать…
   - И надолго к нам? – продолжал допытываться Осип.
   - Ой, спасибочко те, целитель, – перебив корчмаря, заголосила со слезами на глазах спа¬сенная кумушка. - По гроб жизни не забуду, на Суде Создателевом просить за тя буду, все, что хошь, для тя сделаю…
   Доброслав вскочил и быстрым шагом вышел из корчмы. Я отправилась за ним.
   - Доброслав! Доброслав, постой!
   Он неохотно остановился и подождал меня возле какого-то сарая.
   - Ты свой посох в корчме оставил.
   - Ничего страшного, он не магический, завтра заберу, - он пожал плечами, и, отвернув¬шись, собрался уйти, но я снова остановила его.
   - Что-то еще?
   - Нет. То есть да. Сними капюшон, пожалуйста! – неожиданно для себя самой попросила я.
   Доброслав поднял руки, собираясь выполнить мою просьбу. Но потом резко их отдер¬нул, и спросил:
  - Зачем?
  - Ну…
  - Я имею виду, что сейчас ночь и ты все равно ничего не увидишь. Тогда какой смысл?
   А он явно не из крестьянской семьи. Говорит нормально – без всяких «дык», «вишь» и «чаво».
   - Темнота не помешает. Я же некромантка.
   Доброслав отшатнулся.
   - Ну ладно, будущая, ученица. Что с тобой?
   - Ничего.
   Он снял капюшон. А я-то думала, что я – красавица… Волосы, длинные, очень светлые – почти белые. Глаза серые, яркие. Казалось, что они немного светятся в темноте. Меня поразило то, что у него очень узкие зрачки – это в ночном – то полумраке. Взгляд спокой¬ный, уверенный. Губы тонкие. Скулы ровные – не вздуты как у хомяка, и впадают в череп, как у некоторых. Ресницы длинные, брови светлые и почти незаметные. Такими, как Доб¬рослав, рисуют эльфов в книгах сказок. Если бы я не знала, что эльфов не существует, я бы подумала, что передо мной один из них.
   - Я могу идти? – спокойно спросил Доброслав. Я бы на его месте спросила бы, как мини¬мум, раздраженно.
   - А куда? – поинтересовалась я, чувствуя себя полной идиоткой.
   Он пожал плечами. Потом махнул рукой куда-то вдаль улицы.
   - Туда.
   - А что там?
   - Пока не знаю.
   - А можно мне с тобой?
   - Можно. А зачем?
   - Просто так.
   - Пойдем.
   Мы с Доброславом направились вдоль деревенской улочки. Почему-то в окнах ни од¬ного из домов, находившихся на ней, не горел свет. В темноте я, как человек, живущий по ночам, чувствовала себя, как рыба в воде. Доброслав же все время оглядывался и вообще вел себя так, словно никогда не бывал на ночной улице. Он первый нарушил молчание.
   - Так значит, ты будущая некромантка?
   - Да, маг смерти.
   - Смерти… - эхом откликнулся Доброслав. Где-то недалеко завыла собака. Ее песню подхватила другая, третья… - А что такое, по-твоему, смерть?
   - Смерть… как же тебе объяснить? – Странный вопрос для простого случайного знакомого. Я замялась, подбирая слова. – Смерть – это…угасание, причем неизбежное. И очень энергоемкое.
   - Энергоемкое? Ты рассуждаешь как взрослый маг, - грустно сказал Доброслав. Те же самые слова Ре¬бекка произнесла бы с насмешкой. – Неизбежное угасание? Ты так категорично об этом заявляешь…
   - Что ты имеешь в виду?
   Он пожал плечами.
   - Ничего особенного. Просто я слышал, что некроманты ищут способ стать бессмерт¬ными.
   - Ищут те, кто боится. Я не боюсь. Я уже ее часть.
   - Ты так в этом уверена?
   Я решила перевести разговор в другое русло.
   - Доброслав, а что по-твоему – смерть?
   - Смерть? – Ни на секунду не раздумывая, он спросил, - что происходит с человеком, когда он умирает?
   - Душа расстается с телом. Или не расстается – тогда человек просто становится упырем.
   - Давай поговорим о тех, у кого расстается. Что происходит с душой?
   Странный вопрос. Это же все знают!
   - Она отходит либо в инферно к Разрушителю, либо в парадиз Создателю.       
   Доброслав заговорил быстро, выдавая явно уже не раз обдуманную мысль.
   - Если человек всю свою жизнь прожил, заботясь о ком-то, посвящая себя чему-то хо¬рошему, то он попадет в парадиз, верно? А если для достижения своей благой цели, он пошел по головам других людей, то он попадает в лапы Разрушителя. Получается, что дело не в том, зачем и для чего ты жил, а в том, что ты для этого делал. Отсюда следует, что можно в течении всей жизни думать плохо об окружающих, злиться на них, вынашивать коварные планы и одновременно с тем и мухи не обидеть. Раз от его действий никому плохо не стало, то этот человек окажется в парадизе. Разве это справедливо?
   Улица резко оборвалась, уткнувшись в высокий деревянный забор, пахнущий гнилью и сыростью и мы остановились. Зачем Доброслав говорит мне все это? Не с кем поделить¬ся? Или с какой-то целью?
   - Доброслав… - я задумалась, не зная, как ответить на его слова. –Потом нашла лазейку. – Ты так и не ответил – что для тебя смерть?
   - Тьма. Какой бы не была эта смерть и кто бы ни умирал – тьма.
   Не согласна. Себя я частью тьмы не считаю.
   - А что же тогда жизнь?
   - Великое чудо.
   - Даже если это жизнь того самого вредителя, о котором ты говорил? – У Ребекки я нау¬чилась выдвигать против человека его же собственные доводы. – Тогда смерть – благо.
   - Почему? – Возмущению Доброслава не было предела.
   - Потому что она даст ему возможность, несмотря на все грехи, оказаться в парадизе.
   - А как быть с тем, кто для достижения благой цели шел по головам? – Не унимался мой собеседник, - ведь он хотел как лучше, а попал в инферно.
   - Он принес много горя тем, по чьим головам шел, и не важно, во имя чего он это сде¬лал. В инферно ему самое место. Вновь получается, что смерть принесет благо.
   Доброслав замолчал, не зная что сказать. Я услышала шаги – к нам шла Ребекка.
   - Злоба, я везде тебя… - она осеклась, увидев Доброслава. На секунду прищурилась, всматриваясь в него. Потом схватила меня за руку, и буквально оттащила от парня. – Так, дорогая, в корчму за лошадьми и немедленно в замок!
   Сопротивляться было бесполезно. Я бросила прощальный взгляд на Доброслава. По¬хоже, мне есть о чем подумать в ближайшие дни.
   Отойдя шагов на десять, Ребекка до боли стиснула мою ладонь и прошипела:
   - Еще раз тебя увижу рядом с этим парнем… - она выдержала паузу, развернула меня лицом к себе, и, глядя в глаза, закончила фразу, - …убью.
   По спине пробежал холодок, когда я поняла, что это не пустая угроза. Кто же такой этот Доброслав? Ребекка не ответила мне, а только еще сильнее сжала руку и потащила меня к корчме.
   За спиной я услышала крик.
   - Злоба! А если человек – обыватель? Живет себе, зла никому не делает, и добра особен¬ного не приносит. Что хорошего ему принесет смерть?
   Свободу. Свободу от рутины  и  повседневности. Но я не стала говорить этого Добро¬славу. Отчасти из-за Ребекки, а отчасти из-за того, что смогу сказать это ему при нашей следующей встрече.
   А в том, что она будет, я не сомневалась.

Глава 2.
Нечисть.

   
   Все обитатели замка Шпиль столпились около конюшни, тревожно вслу¬шиваясь в раздающийся оттуда нечеловеческий вой. Утешало то, что и на звериный он не был похож.
   - Создатель милостивый, парадиза златого господин, молю тебя, раба твоя Епитимья… - бормотала молитву кухарка. Ей вторили все четыре служанки: Ненила, Марьяна, Алексия и Пелагея. Нефёд, управляющий Ребекки, молча крестился. Похожие ритуалы совершали и остальные собравшиеся, изредка бросая укоризненные взгляды на полную луну, неспелым яблоком зависшую посреди летнего неба. Все, кроме меня. Наконец, вой прекратился.
   - Злоба! – Рявкнула из конюшни Ребекка, - сумку в зубы и марш сюда!
   Я немедленно бросилась к двери, от которой поспешно отошел неуклюжий истопник дядька Мелетий. Забежав в конюшню,  нерешительно останови¬лась, не зная, в каком из пустующих стойл проводит эксперимент Ребекка. Поняв это, наставница прокричала:
   - Второе слева!..
   Я подняла тяжелый засов, который на всякий случай опустил Нефёд, рас¬пахнула калитку и передо мной предстала картина: на полу лежит исцара¬панный Викула, без сознания, зато в человеческом обличье, а над ним стоит Ребекка, от которой буквально веет злостью и раздражением. Я поспешно протянула ей сумку, опасаясь попасть под горячую руку. Некромантка из¬влекла из недр баула флакон из коричневого стекла, в котором, насколько я помнила,  находилась ранозаживляющая мазь. Слава Создателю, похоже, что меня не убьют. По крайней мере, не сегодня. Ребекка зубами вытащила пробку, принюхалась, удовлетворенно кивнула. Потом протянула пузырек мне, со словами:
   - Помоги.
   Она повернулась ко мне спиной, и я увидела глубокую рану, от плеча до по¬ясницы.
   - Может, лучше промыть сначала? – Неуверенно предложила я.
   - Ерунда, ко мне ни одна зараза не липнет, - произнесла Ребекка, нетерпе¬ливо шевельнув лопатками. – Мажь быстрее, дорогая, а то уже щиплет.
   - Получилось? – спросила я, зачерпывая мазь.
   - Нет… Злоба, аккуратнее! Это тебе не на покойниках пиктограммы рисо¬вать… – Прошипела Ребекка и добавила, уже более спокойно, - удалось только остановить обращение в волка. Разум у Викулы все равно стал звери¬ным. Но прогресс заметен. Будем дальше работать над нашим конюхом. Ты закончила, дорогая?
   - Да, - я протянула наставнице пузырек. Она приняла его и, опустившись на колени, начала смазывать царапины Викулы. – Это ты его так?
   - Нет, - покачала головой Ребекка. – Он сам себя начал калечить, пока трансформация в волка не остановилась. Там, в сумке, должна быть чистая рубашка. Набрось мне на плечи.
   Я послушно выполнила ее просьбу. 
   - А как Викула умудрился так украсить твою спину?
   - Случайно вышло. Видишь, вон там, на стене, почти под потолком, штырек металлический выпирает? Вот на него меня конюх и бросил, а уж пока я па¬дала, этот штырь распорол мне спину.
   Остается только позавидовать ее мужеству – за все время, пока я находи¬лась снаружи, я не слышала ни одного женского крика.
   Ребекка закончила смазывать раны Викулы. Она поднялась с пола, и мы направились к выходу из конюшни. Во дворе нас встретило многоголосье:
   - Ну, как он?
   - Получилось, госпожа?
   - Ну не томите, рассказывайте!
   - Упокой, Создатель, душу раба твоего Викулы Анисимыча…
   - Что???
   - Да это я на всякий случай…
   Ребекка устало махнула рукой и сказала:
   - Не получилось, но уже кое-что. Мелетий, закуй его в цепи, с утра накорми как обычно. Злоба, пойдем со мной, поможешь мне собрать вещи.
   - Какие вещи?
   - Потом объясню. Пойдем, дорогая.
   Башня в Шпиле заметно опустела, после того, как ее покинули дети. В замке снова поселилось спокойствие, но Ребекка так и не оставила идею о новых учениках.
   Ребекка поднялась по ступеням на третий этаж и распахнула двери своих покоев. Ничего необычного – комнаты как комнаты. Для чего-то, что не впи¬сывается в рамки обыденного, специально отведены четвертый и пятый этажи. Моя наставница не любила смешивать отдых с работой.
   Ребекка распахнула шкаф, вытащила из-под кровати сумку и приказала мне перекладывать в нее дорожную одежду. Сама некромантка опустилась в мяг¬кое кресло, обитое медвежьей шерстью, и устало потерла шею.
   - Может, расскажешь, куда ты собралась?
   Она потянулась.
   - К одному старому товарищу. Настолько старому, что я даже не знаю, жив ли он сейчас. Но даже если он умер, кто-то из учеников должен присмотреть за Школой…
   Я выронила из рук свитер Ребекки.
   - Ты отправляешься в Школу магии?!
   О Школе я слышала многое, как от самой Ребекки, так и от слуг. Место, где живут и обучаются маги всех направлений, и при этом за пять тысяч лет су¬ществования Школы не перессорились и не поубивали друг друга. Место, куда я так мечтала попасть…
   - Можно мне с тобой?
   - Нет, - жестко произнесла Ребекка. – Ты будешь вместо меня распоря¬жаться замком. И, дорогая, упаси тебя Создатель, если когда я вернусь, уз¬наю, что ты виделась с тем блондином из Урядного. Хотя нет, Создатель тебе не поможет…
   Она встала с кресла и вышла из комнаты. А я тихо прошептала себе под нос:
   - Хорошо… ты ничего не узнаешь…
   Она уехала утром. Небывалый случай – Ребекка вышла на солнце. Из-за ее пламенной нелюбви к дневному светилу, о некромантке ходили разные слухи. Иногда даже ко мне в голову приходили странные мысли об этой осо¬бенности моей наставницы.
   Сразу после отъезда Ребекки меня разбудила Пелагея, служанка лет пятиде¬сяти, жена Нефёда и мать другой нашей служанки – Алексии. Члены семьи Пелагеи уже несколько поколений служат Ребекке. Такая вот семейная тра¬диция.
   - Вставай, деточка. Солнце уже взошло…
   Солнце… я уже давно не гуляла под ним. И как только представилась воз¬можность наверстать упущенное, я решила ею воспользоваться. А заодно встретиться с Доброславом. По словам Алексии, парень занял один из за¬брошенных домов. Там он развил бурную деятельность по исцелению всего, что движется. Денег он ни с кого не брал, но сердобольные крестьяне все время норовили подсунуть ему домашний пирог или пару медяшек.
   Я оделась и вышла во двор. Прошла по дорожке от замка до конюшни. Там меня встретил дядька Мелетий и его сыновья – семнадцатилетний Перемога и восьмилетний Плут. Мелетий подошел ко мне, неловко волоча за собой больную ногу, некогда сломанную и неправильно сросшуюся.
   - Злоба, там… - он замолчал, явно не зная, что сказать.
   - Что? – Заподозрив неладное, спросила я, - что-то с Викулой?
   - И да и нет, - ответил за отца Перемога, - убёг он.
   - Как?!
   - Мы с батькой покормить его пошли, - жалобным голосом произнес Плут, - а там цепи из стенки вырваны и вся солома от крови красная, вот. А Викулы нет, убёг.
   Я зашла в конюшню и нашла стойло, где обычно запирали оборотня. Все было так, как и рассказал Плут. Правда, насчет кровавой соломы мальчонка преувеличил – всего несколько крошечных пятен. Там на стене, где крепи¬лись цепи, зияли две дыры с неровными краями и множеством щепок, тор¬чащим оттуда. Также много щепок валялось на полу. Калитка в стойло вы¬бита. Похоже, что оборотень сам выломал цепи из стены, затем вышиб ка¬литку, как единственное препятствие. Но почему тогда цела дверь в конюш¬ню? Я спросила об этом Мелетия. Он ответил, что не стал запирать ее на ночь, а только подпер дверь бревнышком. А откуда кровь? Может, когда вырывал цепи, поранился о кандалы, в которые был закован? Скорее всего.
   Оборотень либо до сих пор на территории замка, либо за ее пределами – в лесу или в Урядном. Необходимо как можно скорее найти его.
   Я отправилась к Лукьяну, главе охраны Шпиля.  Замок Ребекки охранялся еще и магией, но некромантка считала, что можно обмануть магию, можно обмануть людей, но и то, и другое – намного сложнее. Лукьян разделил ох¬рану на три отряда – первый прочесывал территорию замка, второй вместе с самим Лукьяном – лес, третий вместе со мной – Урядное.
   Уже на полпути к селению я вспомнила, что в Урядном появился собствен¬ный оборотень. Ребекка еще отправилась искать его. Но я так и не спросила, нашла ли некромантка зверя или нет, а сама она даже и не подумала поделить¬ся со мной результатами поисков. Эх, была бы она сейчас со мной…
   Ну почему все так не вовремя?!
   Когда впереди показались первые домики, я остановила отряд и спешилась.
   - Что-то не так? – спросил Мирон, старший из вверенных мне стражей.
   - Сейчас мы разделимся. Сколько нас? Одиннадцать? Замечательно. Три группы по три человека будут самостоятельно прочесывать селенье и рас¬спрашивать местных об оборотне. Мирон, я поеду с тобой, на твоем коне. Твоя задача – медленно и неторопливо объехать Урядное. Понял?
   Я села впереди стража и закрыла глаза, сосредотачиваясь. Я услышала мед¬ленный перестук копыт – Мирон тронул поводья.
   - А как ты хошь его искать, доча? – спросил Мирон. Что ж, учитывая разни¬цу в возрасте, он мог бы назвать меня и внучкой.
   - Я просто начну искать всех нелюдей в деревне.
   - И что ж, тараканов тоже? Они ж нелюди!
   - Тараканов? Нет. Они, конечно нелюди, но это - совсем другое. А сейчас, помолчи, пожалуйста.
   Я сконцентрировалась, и постепенно окружающий мир поменялся. Теперь я видела все, словно через зеленое стекло в витраже. Краски потускнели, сол¬нечный день превратился в пасмурный. У меня обострились слух и осязание – я слышала, как ворочается в своей колыбели малыш на другом конце посел¬ка, сквозь плотную ткань одежды ощущала мельчайшие царапины на седле… И, наконец, почувствовала нелюдя. Он был голоден. И зол. И обижен.
   - Мирон, останови здесь, - я неуклюже слезла с коня. – И иди за мной, твоя помощь может пригодиться.
   Я подошла к строению, больше всего напоминавшему сарай, и толкнула хлипкую дверь, состоявшую из прогнивших некрашеных досок. Стоило мне сделать первый шаг, как запах прелой соломы тут же ударил в ноздри. На первый взгляд, сарай был пуст – ничего, кроме пары куч гнилого сена в поме¬щении не наблюдалось. Мирон неуверенно почесал седой затылок:
  - И чаво? – нет, все-таки крестьянин остается крестьянином, будь он хоть трижды бывший телохранитель герцога Доли.
   - Сейчас узнаем.
   Я, как бы невзначай, встряхнула на левом запястье цепочку из почернен¬ного серебра с подвеской в виде небольшого необработанного изумруда, за¬жатого в когтистой серебряной лапе. Раздался громкий визг, и из-под самой большой кучи на свет создателев выскочило нечто, отдаленно напоминающее невысокую женщину. Нечто имело коричневато-зеленый цвет кожи, большие глаза с множеством зрачков, всклокоченные серые волосы и заостренные, как у зверя, большие ушные раковины. На нескладной, но вполне женствен¬ной фигуре болталось что-то, больше всего похожее на отродясь не стираный дырявый сарафан. В руках существо держало огромную крысу с оторванной головой.
   Кикимора…
   Увидев меня и Мирона, кикимора зашипела и, отбросив крысу, кинулась в нашу сторону. Мирон выхватил меч. Кикимора боязливо отшатнулась.
   - Странно, а Ребекка говорила, что благодаря ей, в округе нет ни одной ки¬киморы. Как же ты здесь оказалась? – Спросила я.
   Она заговорила, не выговаривая половину букв.
   - Как зе окасаясь, как зе окасаясь… Фнесапна! Тебя не спласила, нетоуська!
  - Кто? – не поняла я.
  - Нетоуська, федьма нетотеянная! Стоб тепя лесый поплал, тьфу! – кикимо¬ра смачно сплюнула на пол и показала мне язык.
   Я мстительно встряхнула запястье так, чтобы подвеска на цепочке описала полный круг. Кикимора охнула и схватилась за живот.
   - Недоучка, значит?! Тебя как зовут, догадливая?
   - Малоса.
   - Малоса?
   - Не Малоса, а МАЛОСА!
   Я вопросительно посмотрела на Мирона. Тот пошевелил губами, что-то шепча про себя. Потом предположил:
   - Может, Мароша?
   Кикимора быстро закивала. Я повторила свой вопрос:
   - Как ты здесь оказалась?
   Мароша насупилась, искоса посмотрела на мою левую руку, убедилась, что я пока не собираюсь причинять боль, и затараторила:
   - Нас сдеся сколо много бутет. Слая усла, ты остаясь, тебя не боимся – ты не стласная. Всех съедим, а сфетлова оставим, боимся, но пока сами не на¬лвемся, он плохо не стелает…
   - Какого светлого? Доброслава?
   - Да, его, он холосый, он фолкоф лесит…
   - Каких волков? – В голове мелькнула неожиданная догадка. – Оборотней?!
   - Да, он…
   Я перебила кикимору.
   - Мирон! Свяжи ее, отвези в замок и приставь охрану – не дай Создатель убежит. Отзови людей из Урядного и отправь гонца к Лукьяну – пусть воз¬вращаются. А я пойду…
   Выскочив на улицу, я отправилась в сторону, где, судя по рассказам Алек¬сии жил Доброслав. Домишко стоял на другом конце деревни. Небольшой и довольно справный для недавно заброшенного. К входу вело маленькое крылечко из свежих некрашеных досок. С правой стороны от дома находился дощатый навес, под которым стояли свободная коновязь и кормушка, напо¬ловину наполненная кашей, которую ела рыжая облезлая собака.
   Взбежав на крыльцо, я бесцеремонно распахнула дверь. В доме была всего одна комната. Справа от двери – печь, левее, под окном – деревянный стол и два стула. Вот и все убранство. 
   А на одном из стульев сидел хозяин дома (или комнаты?) и листал какую-то книгу. Он был одет в серые застиранные штаны и желтоватого цвета льня¬ную рубаху. Доброслав поднял голову, услышав скрип двери.
   - Злоба?
   Я в два шага пересекла комнату.
   - Где они?
   - Кто?
   Я разозлилась.
   - Не прикидывайся идиотом! Где оборотни: Викула и… еще один?
   Доброслав закрыл книгу. Судя по обложке – Святое Повествование.
   - Зачем они тебе? Что ты можешь сделать для них?
   - А что ты можешь сделать для них?
   Он встал и выпрямился во весь рост. Я только тогда заметила, что Добро¬слав выше меня на голову.
   - Я могу помочь им. В отличие от Ребекки. Не спрашивай как – я все равно не скажу, а врать не буду, - его голос источал такую уверенность, что я как-то сразу поверила.
   - Но… - я бессильно попыталась что-либо возразить, - …Ребекка меня убьет…
   Доброслав улыбнулся.
   - Ты же не боишься смерти.
   Я вздохнула.
   - Но я боюсь Ребекку.
   Он пожал плечами и предложил:
   - Возвращайся домой и расскажи ей все. Если хочешь, я могу пойти с тобой и сам поговорю с Ребеккой.
   - Ее нет – она уехала, вернется не раньше, чем через две недели.
   - Тогда в чем проблема? Полнолуние к тому времени закончится, она ни¬чего не узнает.
   Я горько усмехнулась.
   - Ничего? Доброслав, мы живем в деревенской местности – здесь слухи распространяются быстрее саранчи. А если Викула станет нормальным человеком? Как мы ей это объясним?
   - Насколько я понял, она проводила над ним какие-то эксперименты, которые не удались. Сошлемся на замедленный эффект, - предложил Доброслав.
   - А если она захочет повторить свой успех или, что того хуже – поделиться опытом с другими магами? Нет, Доброслав, ничего не выйдет… Да, кстати, на Урядное ожидается нападение нечисти – пользуясь отсутствием Ребекки, они собираются вырезать деревню. Уничтожить всех, кроме тебя.
   Он опешил.
   - Почему?
   - Потому что они считают, что ты не причинишь им вреда. Более того, раз ты помогаешь оборотням, то и другой нечисти помогать станешь.
   - Бред!
   - Я это понимаю. А они, похоже, нет…
   Доброслав вновь сел и задумался. Не дожидаясь приглашения, я села напротив.
   - А когда они попытаются напасть?
   - Ты меня спрашиваешь? Откуда я могу знать, что втемяшится в голову нечисти? – Помолчав немного, я добавила, - если они нападут, то в живых действительно никого не останется – нелюдям есть за что мстить Ребекке, и они своего шанса не упустят.
   - Если попытаться вернуть Ребекку?
   - Тогда она узнает, что Викула у тебя и что я виделась с тобой. А она…
   - Запретила тебе?
   - Да. В гневе она ужасна…
   Доброслав бесцельно пролистал Святое Повествование. Потом спросил:
   - А где можно найти другого мага?
   Он что, издевается?
   - На соседнем стуле, - проворчала я, нервно стуча пальцами по столу.
   - А сколько тебе осталось?.. – спросил Доброслав. Судя по блеску в глазах,  явно появилась какая-то идея.
   - Что, хочешь отдать меня нечисти – мол, вот вам, ребятки, другая ведьма. Скушайте и успокойтесь… - возмутилась я.
   - Да я не об этом! Сколько тебе осталось учиться?
   Я пожала плечами.
   - В школе магии учатся пятнадцать лет, но я ученица волшебницы и срок моей учебы неограничен ничем, кроме личного мнения Ребекки…
   - Ну хоть примерно?
   - Около двух лет – больше меня Ребекка не вытерпит и отправит «набивать свои шишки, забивая чужие крышки». Многим она не собирается со мной делиться, считает, что я должна до всего дойти сама.
   - Но тогда получается, что ты уже почти взрослый маг! Почему нечисть тебя не боится?
   Я снова пожала плечами.
   - Откуда я знаю?
   - Вот! – Доброслав вскочил со стула, - вот! И они не знают!
   - Я не понимаю тебя.
   - Тебя никто не боится, потому что никто не знает, на что ты способна! Злоба, ты должна доказать, что ты ничуть не менее способная некромантка, чем твоя наставница.
   - Но, Доброслав… - неуверенно начала я, - проблема в том, что я сама не знаю, на что я способна…
   - Сколько ты уже учишься?
   - Одиннадцать лет.
   - Одиннадцать лет?! О, Создатель, вразуми ты ее! Неужели Ребекка не научила тебя оживлять мертвых, призывать духов и демонов?
   Я покачала головой.
   - Если я сейчас начну поднимать мертвецов, а единственное место, где их можно найти – урядинское кладбище, то возмущенные жители деревни разрушат замок Ребекки и меня вместе с ним.
   - А духи и призраки?
   - Обычный призрак не причинит нечисти вреда, а для того, чтобы призвать более сильного и опасного, нужна кровь, причем человеческая и не того, кто призывает.
   - Так возьми мою!
   Я покачала головой.
   - Не меньше трех литров.
   - А если у нескольких людей взять? – Предложил Доброслав.
   - Не подойдет.
   - Тогда остаются демоны. Кого ты можешь призвать? Например, костяного дракона сможешь?
   - Нет, опять придется идти на кладбище, - я развела руками. – На то он и костяной… Если только Кирпатую Сваху…
   Доброслав от удивления широко распахнул глаза. Потом судорожно сглотнул и охрипшим голосом произнес:
   - Если ты действительно сможешь ее вызвать и удержать, то бояться тебя будет не только нечисть, но и я.
   - Не знаю, смогу ли я ее удержать, но вот вызвать – вполне.
   - А ты раньше когда-нибудь пробовала?
   - Нет, но знаю, как это делается – Ребекка мне показывала, - я зевнула.
   - Ты спать хочешь?
   - Да, я уже лет пять по ночам живу.
   - Тогда иди и выспись. Подготовься. Все равно Сваху только ночам вызывают…
   - Ты прав.
   Я встала со стула и подошла к двери. Уже открыв ее, я спросила Доброслава:
   - Ты поможешь мне сегодня?
   - Я? – Он удивился, - но я же не некромант.
   - И что?
   Не дожидаясь ответа, я вышла на улицу. Припекало полуденное летнее солнце, легкий ветер перешептывался с листьями деревьев. Весело щебетали воробьи. Сегодня я первый  раз за последние пять лет увидела солнце не из окна и не на закате. Если призыв Свахи будет неудачным – то первый раз автоматически станет последним…
   В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда кажется, что все закончено. Что все, к чему ты стремился, за что боролся, чего добился - уже не важно, важно лишь то, что о тебе подумают те, кто пойдет по твоим стопам. Такой момент обычно наступает перед смертью, но есть люди, которые задумываются об этом еще при жизни, но это редкость. Наступил ли этот кульминационный момент для меня? Вряд ли. Потому что, несмотря ни на что, я собираюсь жить. Просто из упрямства.